Вспомнила, что у меня завалялся перевод еще одной статьи. Довольно внезапной 
Но в некотором смысле даже синхронизирующейся с последними отечественными законодательными инициативами.
Про реакцию (или отсутствие таковой) японских фанатов на критику яоя как дискриминации геев
Акико Хори
Киото, Япония
Ключевые слова: BL, Boys’ love, фудзёси, манга, сексуальность
Hori, Akiko. 2013. "On the Response (Or Lack Thereof) of Japanese Fans to Criticism that Yaoi Is Antigay Discrimination." In "Transnational Boys' Love Fan Studies," edited by Kazumi Nagaike and Katsuhiko Suganuma, special issue, Transformative Works and Cultures, no. 12. doi:10.3983/twc.2013.0463 (доступ был через сай-хаб, когда я ее переводила, но, похоже, пропал)
читать дальше[1] В этом эссе я рассматриваю японскую критику яоя как дискриминации геев и реакцию на эту критику со стороны японских фанатов яоя. Я включаю в число фанатов как читателей, так и авторов манги, и именно к этой группе я буду обращаться как к фанам на протяжении текста; сегодня этих фанатов также часто упоминают как фудзёси. Японские фанаты часто описываются как аполитичные и их аполитичная позиция послужила предметом для многих споров. В этой статье я опишу самые заметные аспекты реакции фанатов на обвинение, что яой способствует дискриминации геев. Так называемый диспут о яое (yaoi ronsō ) 1992 года и работы Хитоши Ишиды послужили мне главными отправными точками. Я хочу пересмотреть критику фанатской реакции через аргументы, базирующиеся на человеческих концепциях реальности и вымысла, которые придают больший вес статусу яоя как части поп-культуры.
[2] Мангу в Японии можно поделить на два вида: коммерческая манга, представляющая собой оригинальные работы, и додзинси, которые часто производны/вторичны по отношению к другим существующим произведениям. Додзинси-конвент Комикет впервые состоялся в конце 1975 года. В то время коммерческие манга-журналы для девочек уже печатали жанр, названный сенен-ай (boys’ love), изображающий романтические отношения между юношами.
[3] В середине 1980х фанатские додзинси по манге «Капитан Цубаса» взлетели в популярности и яойные додзинси-круги соответственно стали бысто увеличиваться в числе. В результате стали расти и додзинси-конвенты, до такой степени, что коммерческие манга-журналы уже не могли игнорировать существование крупных додзинси-кругов. Эти круги состояли из женщин-авторов, которые, хотя и были любителями, сами уже часто имели внушительное количество поклонников. Издатели решили, что они могут избавить себя от необходимости выращивать новых артистов, если просто позволят этим популярным авторам-любителям публиковаться в коммерческих журналах. Они начали разыскивать популярных фан-авторов (додзинсик), и коммерческие журнали, сосредоточенные исключительно на яое, стали учреждаться один за другим. Когда яой стал доступен в обычных книжных лавках, последовало мощное расширение яойного фандома. Однако менее желательным следствием коммерциализации яоя стало то, что хобби, ранее скрытое от посторонних, теперь предстало перед широкой публикой.
[4] Примерно в то же самое время организации, поддерживающие японских геев, начали возникать как результат распространения эпидемии СПИДа. В 1990е с дискриминацией геев начали бороться в японских судах, вопрос о правах геев стал все больше выдвигаться на первый план как социальный вопрос. В то время как японская поп-культура переживала гей-бум с популярными журналами в центре его, яой наращивал свою популярность у читателей через додзинси и коммерческий BL; многие женщины стали открыто признаваться в том, что им нравятся фильмы и книги с гей-темами, и многие прямо говорили, что хотели бы дружить с мужчинами-геями. Реакции на этот бум последовали самые разные. Яой был жанром, в котором мужчины, принадлежащие к гомосексуальному меньшинству, описывались в чисто фантастических образах для женщин и женщинами, принадлежащими к гетеросексуальному большинству, и это начало привлекать критику со стороны поддерживающих гомосексуалов организаций и отдельных геев. Именно один из таких эпизодов критики и стал точкой отсчета для диспута о яое 1992 года.
[5] Диспут о яое – это дебаты, произошедшие на страницах феминистского журнала, и начавшиеся с того, что один гей раскритиковал яойные истории как дискриминацию против геев. Женщина-фанатка написала опровержение, первоначальный критик ответил, а затем и другие читатели начали участвовать в дискуссии.
[6] Фанатка, ответившая первой, указала, что гендерное неравенство все еще глубоко укоренено в японском обществе, и что использование м/м отношений позволяет женщинам-фанам писать истории, которые было бы невозможно написать (и получить от них удовольствие), если бы они изображали м/ж отношения. Она объяснила, что чтение «фантастических» яойных историй – очень важная часть жизни фанаток и что эти истории дарят им комфорт таким образом, как м/ж романтика никогда не сможет. Автор яой-новел Каору Куримото выразила схожее мнение. Сама пишущая под псевдонимом, Куримото сказала, что женщины «постоянно оцениваются по тому, как они выглядят, как они исполняют женские гендерно-ориентированные функции, как они себя проявляют в качестве домашних обслуживающих машин, как много «добавочной стоимости» они имеют в глазах окружающих, или насколько они «свежи»», и сделала вывод, что эти женщины мыслят яой «местом, где взгляды мужчин и общества не существуют, и где они сами – вечные объекты этих взглядов – не существуют тоже». (Nakajima 1991, 100, 191).
[7] В ходе диспута о яое фанатка, которая ответила на изначальную критику, написала, что «яой не изображает реальных геев» (CHOISIR 1994a, 14). Это утверждение в итоге вызвало еще более яростную критику; некоторые посчитали, что она по сути утверждает, что яой-фаны используют гей-романтику в попытке убежать от своих собственных гендерно-обусловленных проблем.
[8] Особого внимания заслуживает вклад в дебаты другой женщины. Она когда-то была яой-фаном, но уже перестала читать яой к тому моменту, когда разразился диспут. Эта бывшая фанатка подчеркнула, что она почувствовала, что это позорно, что когда-то она использовала мужчин-геев как топливо для своих собственных фантазий. Она была и яойщицей, и окоге (женщина, предпочитающая быть в компании гомосексуалов), но как только она познакомилась с реальными геями, она осознала свою дискриминирующую их позицию и в результате перестала читать яой. Яойная фанатка, которая утверждала, что яой – это чистая фантазия, ответила, что она не может «отступиться от яоя все равно, даже если он дискриминационный» (CHOISIR 1994a, 29), и объяснила, что яой значит для нее что-то особенное, потому что она сама никогда не сможет быть полностью свободной, как бы ни старалась бороться с гендерными рамками. В ответ гей и бывшая яойщица удивились: «Почему такая умная феминистка, как вы, выбирает такую политически неправильную позицию?» (CHOISIR 1994b, 11).
[9] Вопросы гендера были одними из самых важных обсуждавшихся во время этого диспута о яое. Некоторые участники свидетельствовали, что как женщины они не могут получать удовольствие от фантазий, следующих их желаниям, если они выражены через истории о гетеросексуальной романтике. Это утверждение основано на идее, что вымышленные романтические отношения между равными партнерами гораздо более придутся по вкусу - и будут более правдоподобными – для женщин-читательниц и авторов, если это отношения между двумя мужчинами. В обществе с явным дисбалансом власти между мужчинами и женщинами трудно преодолеть недоверие и представить себе, что романс может каким-то образом быть тем одним исключительным контекстом, в котором мужчины и женщины могут быть равны.
[10] Другие участники диспута возражали, что яойные работы тоже содержат дисбаланс власти (Hori 2009). Гей аргументировал, что «яой совершенно игнорирует реальную картину (гей-реальность)», и что система, в которой члены большинства (гетеросексуальные женщины) пишут романтические истории про членов меньшинства (мужчины-геи), по существу дискриминационна (Hori 2009, 4). Помимо гендера и сексуальности был в конце концов поднят широкий спектр других политически важных тем, в том числе более общие проблемы репрезентации (кто представляет, кого представляют) и феминистской критики порнографии (особенно то, как яой переворачивает отношения «кто смотрит» и «на кого смотрят», чтобы сделать мужчин-геев объектами «взгляда»).
[Здесь, наверное, надо пояснить про gaze. Это термин из феминистской теории, обычно говорят о male gaze, но именно здесь речь идет о перевернутой ситуации и female gaze. Если вкратце, male gaze означает, что в масс-медиа и массовой культуре вообще распространен такой способ показа людей, как если бы мы смотрели на них глазами гетеросексуального мужчины - то есть когда показывают других мужчин, то камера обычно фиксруется на лицах, руках, нейтральных частях тела, они интересуют камеру как просто люди, однако же когда речь идет о женщинах, точнее, привлекательных женщинах, то камера непременно зафиксируется на их груди, ногах, губах и так далее. Если, скажем, у доски стоит и что-то объясняет мужчина-лектор, то камера просто покажет, как он, хм, стоит и объясняет, если же это будет женщина (и не старушка лет 60ти), то камера непременно проедется по ней снизу вверх с фиксацией на особо интересных местах или что-то подобное. Если вы об этом никогда не думали, то сама концепция может сперва показаться странной, но присмотритесь как-нибудь специально и заметите, действительно очень распространенная штука. Фанатам аниме и манги тут даже проще, потому что у них есть такая дистиллированная штука, как фансервис - ну и всякий, кто вылезает иногда за пределы яоя, знает, что самый популярный и часто встречающийся фансервис представляет собою всевозможные ракурсы из-под юбки и зум в декольте женским персонажам, которые нередко только ради этого и присутствуют. Это как раз пресловутый male gaze в чистом виде. Многим это не нравится, потому что в комплекте со всей прочей требухой закрепляет отношение к женщине как к вещи, шовинизм и другие нехорошие штуки. В данном случае речь соответственно о том, что яой - часто территория female gaze, где наоборот мужчины показываются так, как на них смотрит гетеросексуальная женщина. В обычных масс-медиа female gaze, к слову, практически отсутствует, всегда либо male gaze, либо нейтральный вариант.]
[11] После того, как этот диспут поутих, расширяющийся интернет дал толчок рынку BL, слово «фудзёси» начало использоваться около 2000 года, и яой начал привлекать внимание масс-медиа. Яой и фудзёси также привлекли внимание исследователей, но, как замечает Хитоши Ишида, яой-фаны, которые стали предметом такого исследования, в основном отвечали в духе «оставьте нас в покое» (Ishida 2007). Ишида указывает, что яой-фаны – которые домысливают гей-романтику, которая не очевидна в работах, на которых яой основывается – обычно не реагируют, слыша, как их занятия называют отвратительными или как яой провозглашается дискриминирующим геев.
[12] Для Ишиды факт, что яой всегда уже отсылает к реальным, существующим геям, означает, что это ошибка рассматривать его как не более чем фантазию или выдумку, которая не имеет ничего общего с реальностью. Задаваясь вопросом, «не присваивает ли яой гей-символы» (Ishida 2007, 114), Ишида упоминает, что японские фаны склонны отворачиваться, сталкиваясь с таким серьезным вопросом, как дискриминация геев, или говорить что-то вроде «Реальные геи и яой не имеют никакого отношения друг к другу» (Ishida 2007, 116). Такое отношение резко контрастирует с тенденцией яой-фанов в других странах связывать их любовь к яою с поддержкой ЛГБТ-движения. Японские фаны, несомненно, заметили критику, что они аполитичны. Почему, в таком случае, они все еще остаются в своих раковинах – или делают вид, что остаются?
[13] Я считаю, что отношение фанов связано с их тенденцией подчеркивать разницу между реальностью и вымыслом. Например, довольно распространенная вещь для мужских персонажей в яое говорить своим любовникам «Я не гей, я просто люблю тебя, потому что ты – это ты». Такое заявление (немного реже встречающееся в современных работах) было подвергнуто критике как дискриминационное. Однако оно также может быть интерпретировано как отражение очевидно фантастической природы яоя, поскольку в реальной жизни это весьма редко для гетеросексуального мужчины – влюбиться в другого мужчину несмотря на свою сексуальную ориентацию.
[14] Поскольку поп-культура поп- (популярная), она коренится в общепринятых нормах и ценностях. Дискриминация геев и гетеросексуальность, гендер и половые нормы, связанные с дискриминацией, окружают яойных авторов, читателей и произведения. Люди могут принимать эти нормы или пытаться игнорировать их, но они всегда приносят эти нормы с собой в художественные работы. Однако, в отличие от окоге, которые хотят общаться с реальными геями, большинство фанатов яоя остро осознают, что их фантазии – это просто фантазии и ничего больше. Я подозреваю, что это самое осознание разделяющей линии между реальностью и фантазиями и приводит яой-фанов к утверждениям, что яой не имеет отношения к реальным геям.
[15] Яой можно представить как субкультуру, которая сосредоточена на фантастических произведениях, корни которых остаются в общепринятых ценностях, но которые тем не менее сопротивляются этим ценностям. (Интересно, сколь многие яойные работы являются по сути мысленными экспериментами, с помощью которых авторы пытаются изобразить любовь, которая преодолевает их собственные сексуальности). Культура не должна ограничивать себя, признавая только политически корректные творения. Все политические и социальные вопросы существуют на грани реальности и фантазии, и реакция (или ее отсутствие) яой-фанов на обвинения в дискриминации геев замечательный пример действия этой грани.
[16] Переведено на английский Nele Noppe.
Примечания.
1) Я использую яой как общий термин для произведения с м/м романсом, предназначенных для женской аудитории. Эти работы могут быть также разделены на яой (любительские работы) и boys love (коммерческие), но я использую яой для описания обеих групп.
2) Фудзёси значит «испорченная девушка». Это слово – самоуничижительное выражение, которое относится к практике придумывания м/м отношений, которые не существуют в исходных произведениях. Изначально слово относилось только к женщинам, которые рисовали и читали любительские работы, но сегодня читателей коммерческих работ тоже называют фудзёси.
3) Примеры включают «Ноябрьскую гимназию» Хагио Мото (1971), «Семья По» (сериализировано с 1972) и «Сердце Томаса» (с 1974), и «Песнь ветра и деревьев» Кейко Такемии (с 1976).
4) Примеры фильмов с гей-темами включают Another Country (dir. Marek Kanievska, 1984) and Maurice (dir. James Ivory, 1987). Примеры книг с гей-темами - A Boy's Own Story (Edmund White, 1982) and Valley of the Shadow (Christopher Davis, 1988).
5) Этот феминистский журнал (zine) Yaoi ronsō gōhon (CHOISIR 1994a, 1994b) выпускался частным образом и сейчас уже отсутствует в продаже. См. у Hori (2010) подробное описание дискуссии, которая там происходила.
6) «Окама», слэнговый термин для гомосексуала, буквально означает «горшок», а «окоге» значит «пригорелый рис», который пристал ко дну горшка.
Works cited
CHOISIR, ed. 1994a. Yaoi ronsō gōhon 1 [Yaoi dispute collection, volume 1]. Zine. Privately published.
CHOISIR, ed. 1994b. Yaoi ronsō gōhon 2 [Yaoi dispute collection, volume 2]. Zine. Privately published.
Hori, Akiko. 2009. Yokubō no kōdo: Manga ni miru sekushuariti no danjosa [Codes of desire: Differences between male and female sexuality as seen in manga]. Kyoto: Rinsen Book Co.
Hori, Akiko. 2010. "Yaoi wa gei sabetsu ka? Manga hyōgen to tashaka" [Does yaoi discriminate against gay men? Manga portrayals and the creation of others]. In Sabetsu to haijo no ima 6: Sekushuariti no tayōsei to haijo, edited by Yoshii Hiroaki, 21–54. Tokyo: Akashi Shoten.
Ishida, Hitoshi. 2007. "'Hottoite kudasai' to iu hyōmei wo megutte: Yaoi/BL no jiritsusei to hyōshō no oudatsu" [About the expression "Leave us alone": The misappropriation of yaoi/BL (boys' love) autonomy and symbols]. Eureka 39 (16): 114–23.
Nakajima, Azusa. 1991. Komyunikēshon fuzen shōkō gun [People suffering from imperfect communication]. Tokyo: Chikuma Shobō.
Но в некотором смысле даже синхронизирующейся с последними отечественными законодательными инициативами.Про реакцию (или отсутствие таковой) японских фанатов на критику яоя как дискриминации геев
Акико Хори
Киото, Япония
Ключевые слова: BL, Boys’ love, фудзёси, манга, сексуальность
Hori, Akiko. 2013. "On the Response (Or Lack Thereof) of Japanese Fans to Criticism that Yaoi Is Antigay Discrimination." In "Transnational Boys' Love Fan Studies," edited by Kazumi Nagaike and Katsuhiko Suganuma, special issue, Transformative Works and Cultures, no. 12. doi:10.3983/twc.2013.0463 (доступ был через сай-хаб, когда я ее переводила, но, похоже, пропал)
читать дальше[1] В этом эссе я рассматриваю японскую критику яоя как дискриминации геев и реакцию на эту критику со стороны японских фанатов яоя. Я включаю в число фанатов как читателей, так и авторов манги, и именно к этой группе я буду обращаться как к фанам на протяжении текста; сегодня этих фанатов также часто упоминают как фудзёси. Японские фанаты часто описываются как аполитичные и их аполитичная позиция послужила предметом для многих споров. В этой статье я опишу самые заметные аспекты реакции фанатов на обвинение, что яой способствует дискриминации геев. Так называемый диспут о яое (yaoi ronsō ) 1992 года и работы Хитоши Ишиды послужили мне главными отправными точками. Я хочу пересмотреть критику фанатской реакции через аргументы, базирующиеся на человеческих концепциях реальности и вымысла, которые придают больший вес статусу яоя как части поп-культуры.
[2] Мангу в Японии можно поделить на два вида: коммерческая манга, представляющая собой оригинальные работы, и додзинси, которые часто производны/вторичны по отношению к другим существующим произведениям. Додзинси-конвент Комикет впервые состоялся в конце 1975 года. В то время коммерческие манга-журналы для девочек уже печатали жанр, названный сенен-ай (boys’ love), изображающий романтические отношения между юношами.
[3] В середине 1980х фанатские додзинси по манге «Капитан Цубаса» взлетели в популярности и яойные додзинси-круги соответственно стали бысто увеличиваться в числе. В результате стали расти и додзинси-конвенты, до такой степени, что коммерческие манга-журналы уже не могли игнорировать существование крупных додзинси-кругов. Эти круги состояли из женщин-авторов, которые, хотя и были любителями, сами уже часто имели внушительное количество поклонников. Издатели решили, что они могут избавить себя от необходимости выращивать новых артистов, если просто позволят этим популярным авторам-любителям публиковаться в коммерческих журналах. Они начали разыскивать популярных фан-авторов (додзинсик), и коммерческие журнали, сосредоточенные исключительно на яое, стали учреждаться один за другим. Когда яой стал доступен в обычных книжных лавках, последовало мощное расширение яойного фандома. Однако менее желательным следствием коммерциализации яоя стало то, что хобби, ранее скрытое от посторонних, теперь предстало перед широкой публикой.
[4] Примерно в то же самое время организации, поддерживающие японских геев, начали возникать как результат распространения эпидемии СПИДа. В 1990е с дискриминацией геев начали бороться в японских судах, вопрос о правах геев стал все больше выдвигаться на первый план как социальный вопрос. В то время как японская поп-культура переживала гей-бум с популярными журналами в центре его, яой наращивал свою популярность у читателей через додзинси и коммерческий BL; многие женщины стали открыто признаваться в том, что им нравятся фильмы и книги с гей-темами, и многие прямо говорили, что хотели бы дружить с мужчинами-геями. Реакции на этот бум последовали самые разные. Яой был жанром, в котором мужчины, принадлежащие к гомосексуальному меньшинству, описывались в чисто фантастических образах для женщин и женщинами, принадлежащими к гетеросексуальному большинству, и это начало привлекать критику со стороны поддерживающих гомосексуалов организаций и отдельных геев. Именно один из таких эпизодов критики и стал точкой отсчета для диспута о яое 1992 года.
[5] Диспут о яое – это дебаты, произошедшие на страницах феминистского журнала, и начавшиеся с того, что один гей раскритиковал яойные истории как дискриминацию против геев. Женщина-фанатка написала опровержение, первоначальный критик ответил, а затем и другие читатели начали участвовать в дискуссии.
[6] Фанатка, ответившая первой, указала, что гендерное неравенство все еще глубоко укоренено в японском обществе, и что использование м/м отношений позволяет женщинам-фанам писать истории, которые было бы невозможно написать (и получить от них удовольствие), если бы они изображали м/ж отношения. Она объяснила, что чтение «фантастических» яойных историй – очень важная часть жизни фанаток и что эти истории дарят им комфорт таким образом, как м/ж романтика никогда не сможет. Автор яой-новел Каору Куримото выразила схожее мнение. Сама пишущая под псевдонимом, Куримото сказала, что женщины «постоянно оцениваются по тому, как они выглядят, как они исполняют женские гендерно-ориентированные функции, как они себя проявляют в качестве домашних обслуживающих машин, как много «добавочной стоимости» они имеют в глазах окружающих, или насколько они «свежи»», и сделала вывод, что эти женщины мыслят яой «местом, где взгляды мужчин и общества не существуют, и где они сами – вечные объекты этих взглядов – не существуют тоже». (Nakajima 1991, 100, 191).
[7] В ходе диспута о яое фанатка, которая ответила на изначальную критику, написала, что «яой не изображает реальных геев» (CHOISIR 1994a, 14). Это утверждение в итоге вызвало еще более яростную критику; некоторые посчитали, что она по сути утверждает, что яой-фаны используют гей-романтику в попытке убежать от своих собственных гендерно-обусловленных проблем.
[8] Особого внимания заслуживает вклад в дебаты другой женщины. Она когда-то была яой-фаном, но уже перестала читать яой к тому моменту, когда разразился диспут. Эта бывшая фанатка подчеркнула, что она почувствовала, что это позорно, что когда-то она использовала мужчин-геев как топливо для своих собственных фантазий. Она была и яойщицей, и окоге (женщина, предпочитающая быть в компании гомосексуалов), но как только она познакомилась с реальными геями, она осознала свою дискриминирующую их позицию и в результате перестала читать яой. Яойная фанатка, которая утверждала, что яой – это чистая фантазия, ответила, что она не может «отступиться от яоя все равно, даже если он дискриминационный» (CHOISIR 1994a, 29), и объяснила, что яой значит для нее что-то особенное, потому что она сама никогда не сможет быть полностью свободной, как бы ни старалась бороться с гендерными рамками. В ответ гей и бывшая яойщица удивились: «Почему такая умная феминистка, как вы, выбирает такую политически неправильную позицию?» (CHOISIR 1994b, 11).
[9] Вопросы гендера были одними из самых важных обсуждавшихся во время этого диспута о яое. Некоторые участники свидетельствовали, что как женщины они не могут получать удовольствие от фантазий, следующих их желаниям, если они выражены через истории о гетеросексуальной романтике. Это утверждение основано на идее, что вымышленные романтические отношения между равными партнерами гораздо более придутся по вкусу - и будут более правдоподобными – для женщин-читательниц и авторов, если это отношения между двумя мужчинами. В обществе с явным дисбалансом власти между мужчинами и женщинами трудно преодолеть недоверие и представить себе, что романс может каким-то образом быть тем одним исключительным контекстом, в котором мужчины и женщины могут быть равны.
[10] Другие участники диспута возражали, что яойные работы тоже содержат дисбаланс власти (Hori 2009). Гей аргументировал, что «яой совершенно игнорирует реальную картину (гей-реальность)», и что система, в которой члены большинства (гетеросексуальные женщины) пишут романтические истории про членов меньшинства (мужчины-геи), по существу дискриминационна (Hori 2009, 4). Помимо гендера и сексуальности был в конце концов поднят широкий спектр других политически важных тем, в том числе более общие проблемы репрезентации (кто представляет, кого представляют) и феминистской критики порнографии (особенно то, как яой переворачивает отношения «кто смотрит» и «на кого смотрят», чтобы сделать мужчин-геев объектами «взгляда»).
[Здесь, наверное, надо пояснить про gaze. Это термин из феминистской теории, обычно говорят о male gaze, но именно здесь речь идет о перевернутой ситуации и female gaze. Если вкратце, male gaze означает, что в масс-медиа и массовой культуре вообще распространен такой способ показа людей, как если бы мы смотрели на них глазами гетеросексуального мужчины - то есть когда показывают других мужчин, то камера обычно фиксруется на лицах, руках, нейтральных частях тела, они интересуют камеру как просто люди, однако же когда речь идет о женщинах, точнее, привлекательных женщинах, то камера непременно зафиксируется на их груди, ногах, губах и так далее. Если, скажем, у доски стоит и что-то объясняет мужчина-лектор, то камера просто покажет, как он, хм, стоит и объясняет, если же это будет женщина (и не старушка лет 60ти), то камера непременно проедется по ней снизу вверх с фиксацией на особо интересных местах или что-то подобное. Если вы об этом никогда не думали, то сама концепция может сперва показаться странной, но присмотритесь как-нибудь специально и заметите, действительно очень распространенная штука. Фанатам аниме и манги тут даже проще, потому что у них есть такая дистиллированная штука, как фансервис - ну и всякий, кто вылезает иногда за пределы яоя, знает, что самый популярный и часто встречающийся фансервис представляет собою всевозможные ракурсы из-под юбки и зум в декольте женским персонажам, которые нередко только ради этого и присутствуют. Это как раз пресловутый male gaze в чистом виде. Многим это не нравится, потому что в комплекте со всей прочей требухой закрепляет отношение к женщине как к вещи, шовинизм и другие нехорошие штуки. В данном случае речь соответственно о том, что яой - часто территория female gaze, где наоборот мужчины показываются так, как на них смотрит гетеросексуальная женщина. В обычных масс-медиа female gaze, к слову, практически отсутствует, всегда либо male gaze, либо нейтральный вариант.]
[11] После того, как этот диспут поутих, расширяющийся интернет дал толчок рынку BL, слово «фудзёси» начало использоваться около 2000 года, и яой начал привлекать внимание масс-медиа. Яой и фудзёси также привлекли внимание исследователей, но, как замечает Хитоши Ишида, яой-фаны, которые стали предметом такого исследования, в основном отвечали в духе «оставьте нас в покое» (Ishida 2007). Ишида указывает, что яой-фаны – которые домысливают гей-романтику, которая не очевидна в работах, на которых яой основывается – обычно не реагируют, слыша, как их занятия называют отвратительными или как яой провозглашается дискриминирующим геев.
[12] Для Ишиды факт, что яой всегда уже отсылает к реальным, существующим геям, означает, что это ошибка рассматривать его как не более чем фантазию или выдумку, которая не имеет ничего общего с реальностью. Задаваясь вопросом, «не присваивает ли яой гей-символы» (Ishida 2007, 114), Ишида упоминает, что японские фаны склонны отворачиваться, сталкиваясь с таким серьезным вопросом, как дискриминация геев, или говорить что-то вроде «Реальные геи и яой не имеют никакого отношения друг к другу» (Ishida 2007, 116). Такое отношение резко контрастирует с тенденцией яой-фанов в других странах связывать их любовь к яою с поддержкой ЛГБТ-движения. Японские фаны, несомненно, заметили критику, что они аполитичны. Почему, в таком случае, они все еще остаются в своих раковинах – или делают вид, что остаются?
[13] Я считаю, что отношение фанов связано с их тенденцией подчеркивать разницу между реальностью и вымыслом. Например, довольно распространенная вещь для мужских персонажей в яое говорить своим любовникам «Я не гей, я просто люблю тебя, потому что ты – это ты». Такое заявление (немного реже встречающееся в современных работах) было подвергнуто критике как дискриминационное. Однако оно также может быть интерпретировано как отражение очевидно фантастической природы яоя, поскольку в реальной жизни это весьма редко для гетеросексуального мужчины – влюбиться в другого мужчину несмотря на свою сексуальную ориентацию.
[14] Поскольку поп-культура поп- (популярная), она коренится в общепринятых нормах и ценностях. Дискриминация геев и гетеросексуальность, гендер и половые нормы, связанные с дискриминацией, окружают яойных авторов, читателей и произведения. Люди могут принимать эти нормы или пытаться игнорировать их, но они всегда приносят эти нормы с собой в художественные работы. Однако, в отличие от окоге, которые хотят общаться с реальными геями, большинство фанатов яоя остро осознают, что их фантазии – это просто фантазии и ничего больше. Я подозреваю, что это самое осознание разделяющей линии между реальностью и фантазиями и приводит яой-фанов к утверждениям, что яой не имеет отношения к реальным геям.
[15] Яой можно представить как субкультуру, которая сосредоточена на фантастических произведениях, корни которых остаются в общепринятых ценностях, но которые тем не менее сопротивляются этим ценностям. (Интересно, сколь многие яойные работы являются по сути мысленными экспериментами, с помощью которых авторы пытаются изобразить любовь, которая преодолевает их собственные сексуальности). Культура не должна ограничивать себя, признавая только политически корректные творения. Все политические и социальные вопросы существуют на грани реальности и фантазии, и реакция (или ее отсутствие) яой-фанов на обвинения в дискриминации геев замечательный пример действия этой грани.
[16] Переведено на английский Nele Noppe.
Примечания.
1) Я использую яой как общий термин для произведения с м/м романсом, предназначенных для женской аудитории. Эти работы могут быть также разделены на яой (любительские работы) и boys love (коммерческие), но я использую яой для описания обеих групп.
2) Фудзёси значит «испорченная девушка». Это слово – самоуничижительное выражение, которое относится к практике придумывания м/м отношений, которые не существуют в исходных произведениях. Изначально слово относилось только к женщинам, которые рисовали и читали любительские работы, но сегодня читателей коммерческих работ тоже называют фудзёси.
3) Примеры включают «Ноябрьскую гимназию» Хагио Мото (1971), «Семья По» (сериализировано с 1972) и «Сердце Томаса» (с 1974), и «Песнь ветра и деревьев» Кейко Такемии (с 1976).
4) Примеры фильмов с гей-темами включают Another Country (dir. Marek Kanievska, 1984) and Maurice (dir. James Ivory, 1987). Примеры книг с гей-темами - A Boy's Own Story (Edmund White, 1982) and Valley of the Shadow (Christopher Davis, 1988).
5) Этот феминистский журнал (zine) Yaoi ronsō gōhon (CHOISIR 1994a, 1994b) выпускался частным образом и сейчас уже отсутствует в продаже. См. у Hori (2010) подробное описание дискуссии, которая там происходила.
6) «Окама», слэнговый термин для гомосексуала, буквально означает «горшок», а «окоге» значит «пригорелый рис», который пристал ко дну горшка.
Works cited
CHOISIR, ed. 1994a. Yaoi ronsō gōhon 1 [Yaoi dispute collection, volume 1]. Zine. Privately published.
CHOISIR, ed. 1994b. Yaoi ronsō gōhon 2 [Yaoi dispute collection, volume 2]. Zine. Privately published.
Hori, Akiko. 2009. Yokubō no kōdo: Manga ni miru sekushuariti no danjosa [Codes of desire: Differences between male and female sexuality as seen in manga]. Kyoto: Rinsen Book Co.
Hori, Akiko. 2010. "Yaoi wa gei sabetsu ka? Manga hyōgen to tashaka" [Does yaoi discriminate against gay men? Manga portrayals and the creation of others]. In Sabetsu to haijo no ima 6: Sekushuariti no tayōsei to haijo, edited by Yoshii Hiroaki, 21–54. Tokyo: Akashi Shoten.
Ishida, Hitoshi. 2007. "'Hottoite kudasai' to iu hyōmei wo megutte: Yaoi/BL no jiritsusei to hyōshō no oudatsu" [About the expression "Leave us alone": The misappropriation of yaoi/BL (boys' love) autonomy and symbols]. Eureka 39 (16): 114–23.
Nakajima, Azusa. 1991. Komyunikēshon fuzen shōkō gun [People suffering from imperfect communication]. Tokyo: Chikuma Shobō.
Вопрос: Ну а как вы считаете, дискриминирует ли яой геев?
| 1. да | 9 | (12.86%) | |
| 2. нет | 55 | (78.57%) | |
| 3. не могу определиться | 6 | (8.57%) | |
| Всего: | 70 | ||
@темы: теория
-
-
21.01.2014 в 17:16Не думаю, что дискриминирует. В этом плане я полностью согласна со второй частью 14 параграфа. Действительно, геи из яоя имеют отношение к реаловым геям еще меньше, чем геи из слеша, и любая дама с головой на плечах, думаю, осознает, что это так, и не связывает свое увлечение со своим отношением к реаловым геям. Это жанр исключительно для девушек (таки да, "отставьте от нас в покое ") и он никогда не претендовал на звание серьезной литературы, отражающей настоящее положение вещей. Хотя, вполне, допускаю, что японским геям не очень приятно, что жанр вроде как посвященный взаимоотношениям м+м используют на "подрочить"
Еще хочу заметить, опять же имхо, яой все же развивается: равноправные пары (а ля парни из соседнего двора, без ярко выраженных фенотипных различий, или различий в поведении) стали постепенно наращивать свое присутствие в манге; да и изначальный перенос "уке=девушка" уже утрачивает свою актуальность, все же развитие феминизма повлияло на японок, и героиня манги, которая ведет себя на равных с мужчинами, больше не будет вызывать удивления, поэтому смысл проявления себя через яой у авторов малость теряется. Хотя, конечно, до Европы или Штатов Японии (да и России) еще далеко, см. хотя бы школьное седзе. Но ведь и там героини, по моим ощущениям, стали побойче, а парни помягче.
«Я не гей, я просто люблю тебя, потому что ты – это ты» всегда доставляет, ибо уж очень не реалистично, но, опять же, не думаю, что оно несет какую-то дискриминационную нагрузку, скорее вариант "я никого не любил в своей жизни кроме тебя" - любой адекватный человек не станет воспринимать это взаправду, просто красивая романтичная присказка.
-
-
23.01.2014 в 22:02-
-
27.01.2014 в 05:01Mell F., YAOI-info Пожалуйста
YAOI-info
хотя нам, конечно, сложно судить, ибо у нас яой далеко не поп-культура))
Это да. Тут у яоя вообще уникальное положение, я бы сказала, потому что слеш на Западе всегда был штукой "для своих", маргинальной, прикрытой от чужого взгляда. Очень известной в интернетах, но слабо проявляющейся за его пределами. В немалой степени еще и потому, что большая часть его фанфики, которые вообще не вполне легальны, но и не только. Слешных ориджей, которые официально и коммерчески печатаются, сейчас уже хватает, но в обычных книжных магазинах их и все равно не так-то встретишь и покупают их все равно те, кто знает, а остальные не очень-то в курсе их существования. Хотя последнее время то здесь, то там начинает прорезаться слешный фансервис (во всяких там ББСшных сериалах, например), но до японских масштабов это все равно вряд ли дойдет. Пожалуй, Япония единственная страна, где м/м жанр имеет возможность как-то ощутимо влиять на поп-культуру.
Действительно, геи из яоя имеют отношение к реаловым геям еще меньше, чем геи из слеша, и любая дама с головой на плечах, думаю, осознает, что это так, и не связывает свое увлечение со своим отношением к реаловым геям.
Ну, какая-то минимальная связь все равно есть и должна быть, думаю. Это было бы совсем странно, если бы связи между явлением в реале и явлением в литературе/творчестве не было бы вообще, учитывая, что оба они существуют. Но что связь не прямая, это безусловно. Собственно, это касается абсолютно любой литературы и этому учатся еще в детстве - с шокирующим откровением, что в книжках все бывает совсем не так как в жизни и даже чаще всего. Помню, где-то мне встречался другой отзыв японского гея о яое, в котором тот жаловался, что мол впервые познакомился с жанром подростком и там все геи изображались суперкрасивыми, благополучными и счастливыми (с такой-то личной жизнью, хех), и он вроде как ожидал, что будет таким же, ну раз уж он гей, а вырос обычным и чувствовал себя неполноценным, пичалька и моральная травма. Те же яйца, только сбоку. Чувак, добро пожаловать в наш мир читателей книжек про то, как доброта и скромность всегда вознаграждаются, добро побеждает зло, а Золушку в награду за все перенесенное полюбляет принц и увозит в свой замок. А потом мы вырастаем и оказывается, что нифига. Пичалька.
Лично я всегда нормально относилась к ЛГБТ, но не чувствовала какого-то особенного интереса к этой теме. Мне казалось, что с ними часто поступают несправедливо и гомофобы неправы, но чувства какой-то личной причастности не было. Со времен контакта со слешем/яоем - таки да, оно появилось. Вроде как я поддерживаю не просто каких-то абстрактных незнакомых людей, а вот например X и Y, - ведь если бы они были настоящими, они бы тоже попали подо все это. Но это обычный, в общем-то, назидательный эффект литературы - она способна изменить отношение человека к чему-то. Типа прочитал "Муму" и теперь не можешь пройти мимо брошенного щенка. И этот эффект, мне кажется, у многих проявляется, особенно на стадии неофитства. И это нормально и хорошо в разумных пределах. Гораздо страннее мне кажется ситуация, когда человек читает яой/слеш и при этом гомофоб. Типа на нарисованных я подрочу, так и быть, но живые геи - это гнусные педики, мало их бьют, ничуть не сочувствую. Это вот как-то уже нездорово и отдает двойными стандартами
Поэтому с одной стороны, яойный бум в Японии явно подействовал так, что многие из яойщиц стали поддерживать ЛГБТ. Но все ж таки, с другой, понимали, что геи отдельно, яой отдельно. А тут волна поднялась и вышел конфликт лояльностей - вроде как яойщицы к геям хорошо относятся, хоть и издалека, а те вдруг говорят, что вы мол нас дискриминируете, злодейки, мы от этого страдаем, если хорошо к нам относитесь, то немедленно перестаньте. Абидна и непонятно, что отвечать. И главное, яой-то все-таки важнее, потому что большинство явно стало лучше относиться к геям, потому что читает яой, а не наоборот. Но прямо так и сказать - вроде как-то не политкорректно и сразу обвинения в нефеминистичности. Ну что еще делать, как не молчать и проводить границы.
Но я, кстати, в принципе не соглана с тем, что это дискриминация и "не феминистично" (это-то откуда?). Обвинения в дискриминации тут строятся по аналогии с феминистской критикой порнографии и всяким таким, но это несравнимые вещи же. Критика порнографии, male gaze, объективизации и прочего строится на том, что это все части системы, которые не так уж сильны сами по себе, но проблема в том, что их много и они цепляются одна за другую и укрепляют систему. Проблема с порнографией не в том, что это безнравственно и блабла, как это любят выставлять, а в том, что мейнстримная порнография прививает потребительское отношение к женщинам, говорит зрителю-мужчине, что мол женщина всегда хочет, не важно, что она говорит, не спрашивай ее, а юзай в свое удовольствие, - потом начинаются требования от реальной женщины видов секса, которые ей некомфортны (потому что в порно ж все этим занимаются, чего ты ломаешься), и попыток подогнать ее под стандарты порноактрис. Пробема с male gaze в том, что мужчины-зрители привыкают, что красотки на экране все для их удовольствия, и потом реально думают, что женщинам на улицах тоже должны доставлять удовольствие попытки облапать или сальные комплименты (а то и что изнасилование - это типа комплимент, дескать такая она красивая, что мужчина просто не смог устоять). Проблема с объектификацией в том, что женщина воспринимается как вещь, объект, или даже часть объекта (ходячие сиськи, скажем). Но все это в целом исходит из одного корня, патриархальной системы, и касается жестко мужчин и женщин и их поло-ролевых моделей. Геи тоже имеют к этому отношение, но совсем не такое (тут как бы смещенные роли, гей как мужчина-который-опустился-до-женщины). Представить эту систему в виде геев как дискриминируемых и женщин-яойщиц как их мучителей невозможно. Я поверю в это, только если озверелые яойщицы начнут насиловать геев прямо на улице, щипать их за жопу в барах, а также внушать им через масс-медиа, что те должны быть красивыми и гей без рубашек с манжетами и стильной бижутерии не гей и должен стыдиться себя
Единственный вред геям от яоя и слеша - это "ну что-то нам неприятно, ведь это нереалистично" и молоденькие яойщицы, которые в приступе неофитского энтузиазма пытаются с ними пообщаться. Что до первого, то тут можно взять любой жанр - ну, детектив тот же. Вполне возможно, что реальным полицейским и детективам тоже неприятно от его существования, потому что, будем откровенны, зачастую действия книжных детективов не имеют ничего общего с реальностью, а сами они изображаются как дураки. Кстати, в плане секса - "крутые детективы" еще и часто утверждают, что полицейские крайне развратны и трахают пару-тройку-десяток свидетельниц-преступниц-мимокрокодилих за книжку. Но дискриминирует ли полицейских существование детективов? Нет, конечно. И большинство читателей вполне понимает, что оперативно-разыскная работа мало похожа на книжки про Эркюля Пуаро, а реальный опер Петров на Шерлока Холмса. Хотя, кстати, может питать некую приязнь ко всем следователям в силу любви к жанру. А молоденьких яойщиц немного, это быстро проходит, да и тоже ничем не отличается от людей, которые непременно хотят задружиться со спортсменами или там певцами. Наоборот, такой простой и дешевый способ стать в некотором роде "селебрити", которых некая группа людей выделяет.
«Я не гей, я просто люблю тебя, потому что ты – это ты» всегда доставляет, ибо уж очень не реалистично
Я, кстати, как раз нежно люблю этот штамп
безумиемолдстайлом. И в нем никогда не было подсмысла типа "быть геем плохо, поэтому я не хочу признавать себя геем, вот например хороший способ вывернуться", наоборот, там такой наивный, но крайне гуманистический посыл насчет того, что любовь не знает пола (возраста, цвета кожи и так далее, бгг) и преодолевает все. Плюс в нормальном исполнении это придает драмы всему конфликту - одно дело, когда герой определенной ориентации и он тупо ищет себе пару и находит среди предпочитаемой аудитории, это обычный любовный роман, гей или гетеро - совершенно без разницы. И совсем другое, когда герой узнает о себе нечто неожиданное и шокирующее, его представления о себе и рамки оказываются сломаны, путь к хэппи-энду становится куда сложнее и извилистее, а вся ситуация балансирует на грани дозволенного/запретного. Это последнее - совершенно особая разновидность любовных историй. Хотя адекватно изобразить это трудно, конечно, и в какой-то момент прием затерли до неприличия, уже даже не утруждаясь обосновать, чего это жил-был натурал да и влюбился в мужика, через день трахнул его, через неделю съехались и жили долго и счастливо-
-
27.01.2014 в 05:02Вот это мне кажется полностью относящимся к яою (что не удивительно, потому что причины возникновения у них одинаковые) и в тему "фантастичности яоя" и "не имения отношения к геям":
Генри Дженкинс утверждает, что привлекательность слэша для женщин — авторов и читателей фанфикшн — в том, что он переворачивает привычный гендерный порядок и позволяет ввести в поле повествования (осмысления, переживания) те конфигурации действий и эмоций, которые отрицаются или находят недостаточное выражение как в традиционных медийных репрезентациях мужского и женского, так и в самой повседневности: «Слэш противостоит наиболее репрессивным формам сексуальной идентичности и предлагает утопические альтернативы имеющимся гендерным конфигурациям» (Jenkins, 1992: 195). Так, слэш позволяет рассказывать истории о героях-мужчинах, с которыми привычно и легко отождествляться читателю любого пола — и притом наделять этих персонажей эмоциональностью и душевной уязвимостью, закрепленной в современной культуре за внутренним миром женщин. Косвенным аргументом в пользу этого тезиса Дженкинса стало объединение в своих литературных желаниях и способах идентификации с героями женщин традиционной и нетрадиционной сексуальной ориентации, четко фиксируемое на современном материале фанфикшн. Вариант слэша с женскими героями (фем-слэш) тоже существует, но он гораздо менее распространен, к примеру, в поле русского фанфикшн по «Гарри Поттеру»; зато немало писательниц «первого ряда» в жанре слэш не скрывают своей нетрадиционной ориентации. Это не мешает им читать и писать истории о героях-мужчинах, любящих друг друга, отождествляться с этими персонажами, в том числе в развернутых сексуальных описаниях, на которые богат фанфикшн. Слэш предоставляет и разыгрывает в многочисленных проекциях альтернативу традиционному устройству «мужского субъекта», репрессирующего эмоциональность, точно так же, как и репрессивным конструктам «женского», транслируемым официальной массовой культурой.
Одна из жанровых форм выстраивания такой гендерной альтернативы в слэш-литературе была исключительно удачно обозначена Элизабет Вуледж как жанр «интиматопии», распространенный, по утверждению исследовательницы, не только в фанфикшн, но и в современной профессиональной беллетристике (Woledge, 2006: 97–112). Формула жанра интиматопии — путешествие или еще какое-то сложное предприятие, которое герои-мужчины реализуют вместе, не только совместно добиваясь поставленной цели, но раскрывая попутно эмоциональную и сексуальную сторону своих отношений. При этом секс в интиматопии неразрывно вплетен в сюжет и является только одним из способов проявить и усилить близость героев: «Массмедиа, реклама, порнография и популярная психология, так же как и немалая часть популярных и литературных текстов, посвященных гомосексуальной тематике, совместными усилиями пытаются утвердить секс в качестве центрального элемента межличностных взаимоотношений. В противовес этому, внося контрастные подрывные ноты в сложившиеся представления, тексты в жанре интиматопии настаивают на том, что интимность, близость, а вовсе не секс, управляет человеческими отношениями» (Woledge, 2006: 111).
В интиматопии, как и во многих других формах слэша, разделяемая условность позволяет авторам фанфикшн дистанцироваться не только от традиционных гетеросексуальных конструктов субъективности, но от любых однозначно установленных гендерных порядков: так, будучи переполнены описаниями гомосексуальных контактов всех степеней откровенности, эти тексты репрезентируют не собственно гомосексуальность, а идеальные представления своих авторов и читательниц о гармоничном человеке и «правильных» человеческих отношениях.
-
-
03.04.2016 в 20:57